Чеченский синдром
У этих парней было много общего: оба родились в одном и том же поселке, ходили в одну и ту же школу, учились у одних и тех же педагогов… И даже война у них была общая — чеченская. Только один воевал в первую — ельцинскую кампанию, другой — очищал Чечню от бандитов в составе ОМОНа в начале нового века.
Оба парня воевали, как свидетельствуют документы, храбро и честно. Оба имеют награды и благодарности от командования. Скорее, они должны были бы стать друзьями. Но жизнь распорядилась по-своему. Она бросила их по разные стороны закона. Судя по материалам уголовного дела, один из них обвиняется в убийстве, другой — 5 ноября 2003 года, примерно около 19.00, скончался после жесточайших побоев прямо на месте драки. Как показывает судмедэкспертиза, его просто забили ногами.
Теперь, почти ежедневно на углу столовой в поселке Глазуновка, можно увидеть седую, как лунь, старушку, которая приносит на место гибели сына скромные цветы. Она вставляет их между прутьев металлической ограды, чтобы спешащая на вокзал толпа не растоптала это прекрасное творение природы — память о ее сыне.
Андрюшка Л. родился и вырос в этом поселке. Парень был шустрый и боевой. В школе учился неважно, но, как отмечают педагоги, отличался сообразительностью и добротой. Соседи тоже ничего плохого о нем сказать не могут: парень как парень, таких на земле русской много, открытый, простой и, обязательно добавят, добрый.
Несколько изменился Андрей после службы в армии. Уже через три месяца после призыва молодой десантник попал в самое пекло войны. Судя по его рассказам матери и жене, выживали молодые солдаты в этом пекле, как могли. Страдали от голода и холода, от самодурства «стариков» и пьяных офицеров. Многих своих сослуживцев пришлось Андрею отправить домой в виде «Груза 200», очень многих. Особенно много потерял он своих товарищей, когда брали Грозный. Но он выжил, пройдя сквозь ад и смерть.
Выжить помог случай. Как говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. Когда Андрею оставалось служить еще 5-6 месяцев, у него умер отец. На похороны десантник прилетел, даже не успев переодеться в парадную форму, в том же бушлате, в котором ходил в бой. Мать не пустила больше сына в это пекло. Пошла в военкомат, поехала к командованию части, ругалась, плакала, но сына отстояла. Он выжил, чтобы быть убитым здесь — в родном поселке, где нет войны, где идет тихая, размеренная, мирная жизнь.
Когда Андрей вспоминал о войне, о погибших по вине командования друзьях, о самодурстве старослужащих и офицеров, у него до хруста сжимались кулаки и в глазах появлялись ненависть и злость, чего раньше, по словам матери, она не замечала. После демобилизации Андрей долго не мог устроиться на работу. Ее просто невозможно было найти в маленьком поселке. Он, прошедший ужас первой чеченской кампании, чувствовал себя ненужным на своей земле. Появились сомнительные друзья, выпивки, юношеская бравада. Результат — четыре года заключения в нарышкинской исправительной колонии. Тюрьма наложила свой отпечаток на психологию человека, вернувшегося из чеченского ада. После освобождения вновь сомнительные друзья, попойки, драки. Словно невидимая сила несла «лишнего», с ожесточенным сердцем человека к смерти.
У Максима Ш. биография скромнее. Родился и вырос в обычной сельской семье. Закончил школу. Отслужил в армии. После армии женился и поступил служить в милицейское подразделение ОМОН в Орле. Все в его жизни складывалось прекрасно. Через год красавица-жена подарила ему такую же хорошенькую дочурку. В составе сводного отряда Орловского УВД Максим выезжал в горячие точки, проще говоря, в ту же самую Чеченскую Республику. Правда, ему повезло больше: бывал он там уже тогда, когда в республике восстановился определенный конституционный порядок: в 2002-2003 году. Однако и ему пришлось увидеть весь ужас войны собственными глазами, увидеть кровь и смерть товарищей. За выполнение одного задания Максим был награжден благодарственным письмом главнокомандующего российскими Вооруженными силами В.В. Путина.
Командировки в горячие точки наложили и на Максима свой отпечаток. Из веселого, общительного парня он превратился в серьезного, взрослого, несколько замкнутого мужчину. Рассказывать о том, что происходило там — на войне, он не любил. Все пережитое держал в себе. Возможно, это и стало для него решающим поворотом в жизни. Не зря же говорят в народе: поделишься своим горем, выскажешь его, и легче становится на душе. Но, видимо, он не хотел беспокоить своих родных и близких.
В тот роковой вечер судьба столкнула их случайно. Андрей спал дома. Примерно в 18.00 к нему зашел друг и позвал с собой. Так они оказались у той злополучной столовой, где собирается весь мужской «бомонд» поселка, чтобы скоротать за бутылкой пива час — другой.
Максим в форме бойца ОМОН, по его словам, заскочил туда на минутку, чтобы тоже купить бутылку пива. Как утверждает омоновец, Андрей, увидев его, бросил фразу: «Мент поганый…» и продолжал наносить оскорбления в присутствии толпы выпивох. Максим якобы только толкнул Андрея, и тот упал.
Однако в деле есть и другие показания свидетелей, которые утверждают, что Максим зверски избивал лежащего на земле Андрея ногами. Последний какое-то время, стоя на коленях, пытался закрыть лицо руками, но потом просто упал. Максим продолжал его бить в лицо ногами, обутыми в крепкие омоновские ботинки.
Так это было на самом деле или иначе, установит суд.
Бездыханное тело Андрея нашли жена и мать спустя примерно час после убийства. Женское сердце — вещун. Что-то встревожило женщин, и они решили пойти поискать его. Но живым Андрея уже не нашли.
Обвинение усматривает в деяниях Максима преступление, которое квалифицируется по статье 111 части 4 УК РФ. А это не менее семи лет лишения свободы. Значит, еще одна судьба солдата, прошедшего все ужасы войны, будет изломана. Что ждет его молодую семью? Второй ребенок Максима, который сейчас находится у матери под сердцем, после своего рождения долго не увидит отца.
Но закон есть закон. И он у нас для всех один. Вполне очевидно и то, что люди, прошедшие через ад войны, люди, научившиеся убивать себе подобных, становятся опасными для общества в мирное время. Их нельзя оставлять один на один со своими проблемами, как был оставлен Андрей, в результате чего и попал в места лишения свободы. Их нельзя мерить общими мерками закона, так как общество, которое послало молодого, со здоровой психикой юношу убивать, должно предвидеть то, что он вернется уже другим и будет жить в этом обществе. Люди не роботы, их нельзя запрограммировать: там — убивай, здесь — не надо.
Для того чтобы молодой человек, научившийся убивать, адаптировался, нужны время, внимание, тепло. Чего, к сожалению, наше общество дать этим искалеченным душам не может, а порой просто не хочет. Поэтому синдром чеченской войны еще долго будет проявляться в наших вчерашних мальчишках, научившихся убивать. И еще не одна поседевшая от горя мать понесет цветы к месту гибели своего сына..
Виктор Балакин
07.10.2004
